Роман "Бывает" (1-4 главы)

Роман "Бывает" (1-4 главы)

Бывает

Глава 1.

Ноги гудели оттого, что последние два часа, за которые не удалось проехать и пяти километров, приходилось постоянно давить то тугое сцепление, то тормоз, и теперь я даже обрадовался, что, в итоге, все окончательно встали, и вот уже минут двадцать поток не двигался с места. Можно было выбраться из душного салона и немножко размяться.
Я вылез из машины и стал прогуливаться поодаль. Многие поступили также, и теперь МКАД превратилась в аллею для гуляющих. По-видимому, публика смирилась с тем, что ближайшее время попасть домой никому не светит, и люди начали потихоньку обживаться в новой обстановке. Всюду стали образовываться небольшие группки. Водители курили, болтали друг с другом, материли пробку, гаишников, прочие стихийные бедствия, но уже не так хмуро и злобно, как пару часов назад. Кто-то выставил на капот иномарки портативный телевизор; показывали футбол, и вокруг машины тут же собралась шумная толпа болельщиков. Кто-то без зазрения совести клеился сразу к трем симпатичным барышням из зеленого "Метиза".
На бесстыдно свободной встречной полосе, отделенной от нас, увы, непреодолимым бетонным отбойником, прямо в левом ряду притормозил "Джип". Стоящие рядом метнулись к открытому окну иномарки:
- Браток, что там происходит, - стали допытываться они у водителя.
- Там - полный п...ц! - выразительно объяснил молодой усач в кабине "Лэнд-Круизера". - От самой Ярославки всё стоит.
- Не знаешь, что случилось?
- Вроде, говорят, авария, а там - чёрт его знает.
Водители с озабоченными лицами расходились к своим машинам.
Я призадумался. Конечно, дома меня никто не ждал, и в этом плане можно было стоять хоть до утра (что, в сложившихся обстоятельствах, не казалось таким уж невозможным). Но, с другой стороны, у меня сегодня был тяжелый день в больнице, затем я принимал частных клиентов, потом поехал поддержать свою одноклассницу, защищавшую сегодня кандидатскую. (Подумать только: вертихвостка Маринка - кандидат! И не каких-нибудь, а философских наук!)
А ведь предлагали мне остаться попьянствовать на послезащитной вечеринке. Чего не согласился? Давно бы уже сидел дома, да и с Маринкою в метро всласть почесали языками. Так нет - не захотел: видите ли, пришлось бы завтра возвращаться за машиной. Распрощался со всеми и укатил. А теперь - расплачиваюсь за свою некомпанейскость.
Нет, по-любому, домой хочется. Вот только как до него добраться...
Я вспомнил, как в первый раз, неопытным водителем, еще не отвыкшим от старых привычек, угодил в пробку, причем именно в тот день, когда опаздывать было никак нельзя. Чувствуя, что не успеваю, я начал думать, что делать:
- Бросить машину и на метро? Не получится, нет поблизости метро.
Пойти пешком? Тоже не выйдет: при моих темпах за пол дня не дойти!
Вот тут-то мне в голову и пришла прямо-таки гениальная идея:
- Ну конечно же! Надо ловить такси!
Я невольно улыбнулся.
Между прочим, в тот раз, так и не придумав способа быстро добраться до работы, я смирился с судьбой, включил приемник и стал потихоньку катить по переполненной Масловке. И вскоре сам не заметил, как докатил до конторы. Причем опоздал всего на несколько минут. Да и на эти минуты никто не обратил внимание: генеральный тоже опаздывал. И мы все сидели в душном конференц-зале, и ежеминутно смотрели на часы, и страшно злились. А директор появился только часа через полтора, весь запыхавшийся, виноватый, оправдывающийся:
- Вы не подумайте, я выехал рано, с большим запасом. Но там на Масловке - такая пробища. Хорошо еще, я её объехал. А то бы, наверное, до сих пор так и стоял.
В результате, мне открылась простая истина: заторы лучше спокойно пережидать, словно стихийные бедствия, не дергаясь и не пытаясь объехать. Однако сегодня я готов был отступить от обычного правила.

Глава 2.

Где-то пол часа назад я был свидетелем того, как тщедушный пацан, у которого, по-видимому, сдали нервы, скандалил, требуя, чтобы его пропустили.
- Бараны! - вопил он, - Сами не едут, и другим не дают!
- Куда ты собираешься ехать! - устало возражал усатый великан, указывая рукой на бесконечную вереницу огней впереди.
- Да мне дотянуть только до Бутова, а там - два светофора до Грина, на Варшавку и дальше - огородами, - тараторил юнец, демонстрируя свою географическую осведомленность.
- Ну-ну, - неожиданно миролюбиво согласился усач, - хрен с тобой, сейчас только чуть сдвинемся с места, я посторонюсь. Сможешь пробраться - флаг в руки!
На этом водитель грузовика прекратил спор, захлопнув дверь перед носом долговязого мальчишки.
Тот поистерил ещё немного. Но потом поток тронулся, тягач принял влево, и желтый "Фольцваген" с ревом укатил по освободившейся обочине.
Слова парня не давали мне покоя. Бутово - вон оно, справа, смущает уютными огнями многоэтажек. От поворота на него меня теперь отделяют какие-то несколько метров. Надо решаться: если я хочу рискнуть, то, как только все тронутся, надо будет поворачивать. Другой возможности не представится. Однако, - я глянул на часы: пол первого, - в такое время блуждать по незнакомому району... Стремновато! Да и бензин на нуле!
Я вытащил из бардачка старую карту и ещё раз попытался отыскать на ней путь, о котором рассказывал юный склочник. Бесполезно. Как на зло, карта была такой древней, что на ней еще не то, что Южного, даже Северного Бутова в помине не было, а само это название упоминалось только как железнодорожная станция. Вздохнув, я понял, что в темноте искать незнакомый объезд я не стану и, приготовившись ночевать на дороге, стал неторопливо сворачивать карту.

Глава3

Моё внимание привлек резко затормозивший на противоположной стороне МКАД огромный черный "Хаммер" с наглухо затонированными стеклами. Вначале я решил, что, видимо, еще один доброжелатель хочет ознакомить нас со сложной дорожной обстановкой. Остальные, наверное, подумали о том же, и несколько человек направились к машине, явно намереваясь поподробнее расспросить водителя. Но неожиданно задняя дверь иномарки распахнулась, и из неё на асфальт вывалилась молодая женщина; сделала шаг, упала, скрывшись от наших взглядов за разделительным ограждением, однако спустя секунду снова была на ногах и очень шустренько стала перебираться через невысокий, но широкий и неудобный бетонный отбойник. Оказавшись на нашей стороне, она бросилась бежать, лавируя между застывшими легковушками и фурами.
В этот момент из иномарки выскочили трое внушительного вида бородатых мужчин. Сжимая в руках резиновые дубинки, они ловко перемахнули через забор и - устремились в погоню. Получалось у них неплохо, и было понятно, что скоро они настигнут беглянку. Мужики как нельзя лучше подходили под описание чеченских террористов. Наверное, поэтому пространство вокруг мгновенно опустело. Большинство зрителей попрятались по машинам, и уж во всяком случае постарались не оказаться на пути у агрессивных парней.
А тем временем девушка добралась до края дороги; здраво оценив свои шансы, она не стала углубляться дальше в лес, а понеслась вдоль шоссе, прямо к тому месту, где из-за руля своих "Жигулей" я, как завороженный, наблюдал за преследованием.
Я не испугался. То чувство, которое испытал я, когда увидел, что погоня неудержимо приближается ко мне, было уже не испугом. Это была настоящая паника, ужас, от которого потемнело в глазах, голова закружилась. Я судорожно, слабо соображая, что делаю, заметался по машине, зачем-то выключил радио, запустил мотор и с трудом удержался от желания спрятаться под приборную доску. Я не был гадом и прекрасно понимал, что надо спасать девушку, что встреча с парнями очевидно сулит ей беду. Но также - знал, что перебороть страх и вступиться за неё - не смогу. Я чувствовал, что, когда все пробегут мимо (а они обязательно пробегут, обязательно, меня - не тронут, со мной не может такого случиться) я так и останусь безучастно сидеть в машине, а если и сдвинусь с места, то только для того, чтобы убраться прочь подальше от этого кошмара...
Головорезы почти настигли беглянку. В смятении она бросилась к стоящей передо мной фуре, но машина оказалась заперта, несчастная понеслась дальше; наконец, она добралась до меня. Я, словно во сне, наблюдал, как обреченно распахивается дверь моих "Жигулей", как молодая женщина запрыгивает на переднее сиденье, как она поворачивает ко мне белое точно мел лицо и одними губами шепчет, но так, что кажется, что она кричит:
- Пожалуйста, помогите! Пожалуйста!
И я, слабо соображая, что делаю, краем глаза видя уже подбегающего бандита, до предела вдавливаю педаль газа и отпускаю сцепление...
Автомобиль с визгом рванул с места. Бородач попытался схватиться за ручку двери, но не успел. В сердцах он с ноги ударил по борту ускользающей машины. Готов поклясться: удар получился такой силы, что "Жигули" качнуло и повело в сторону. Но я лишь сильнее вцепился в руль.
Как я умудрился протиснуться между фурой и железным ограждением дороги - не скажу. До сих пор кажется, что проехать было невозможно. Но ведь пролез: на полном ходу, не получив даже царапины. Второй преследователь кинулся было наперерез, вынырнув из-за капота КАМАЗа. Слава Богу, он вовремя понял, что в таком состоянии я не остановлюсь, даже если придется переехать с десяток бородачей, и проворно ретировался обратно за грузовик.
Мы же, по самому краю обочины, почти срываясь в кювет и с трудом перебираясь через пугающего размера трещины, успешно преодолели те несколько метров, которые отделяли нас от поворота, и, в последний момент чуть не влетев под неожиданно тронувшийся автобус, всё же благополучно выбрались на уходящую в сторону Бутова широкую трассу. Я резко вдавил педаль: "семерка", надсадно ревя мотором, послушно понеслась по пустынному ночному шоссе, оставляя позади себя город, пробку и ужасных бородатых преследователей.

Глава 4.

В том, чтобы быть героем, нет ничего сложного. Трудно - решиться на первый шаг, который вырвет тебя из уютной жизни и зашвырнет в пучину опасности. Вот пока есть выбор - делать этот чертов шаг или нет, ты сомневаешься, и тогда кажется, что страх - сильнее тебя. Когда же Рубикон перейден и все мосты сожжены - тут уж деваться некуда. Нет, конечно, страх не исчезает. Но волей-неволей приходится прятать его поглубже, чтобы не мешал действовать, рассуждать, принимать решения.
Я отдавал себе отчет в том, что экзамен на первый шаг мной не сдан. Или.... или сдан? Ведь я же спас девушку, хотя, даже когда она оказалась у меня в машине, ещё не поздно было бросить её, убежать... Да нет, это все оправдания, не сдал я экзамен, не сдал, и удирал от погони в полуобморочном состоянии не из-за нее, а спасая свою собственную шкуру. Надо оставаться честным перед собой. Тем более, что и так мне давно уже ясно, что я - трус. И нет смысла переживать на эту тему. В конце концов, кто сказал, что мужчина обязательно должен быть суперменом? Пусть воином будет кто-то другой. А у меня - масса куда более важных достоинств.
Но то, что сегодня все так хорошо закончилось - я рад. На этот раз мне было бы трудно оправдаться перед собой, если бы эти гады ее поймали. Теперь же - даже что-то типа гордости испытываю, ведь хоть и не сразу, а все же не сплоховал, и смог сделать то, что, думаю, не каждый на моем месте осмелился бы.
Так размышлял я, уже не торопясь петляя по совершенно мне не знакомой пригородной дороге. Прошло минут 30 после нашего бегства. Я почти успокоился и перестал вздрагивать каждый раз, когда в зеркале виделись чьи-то фары. Да и давно уже за нами никто не ехал. Мы были одни, среди каких-то дач, и как отсюда выбраться, я не знал.
Удирая от преследователей, я подсознательно направился по описанному юным психом маршруту. И вскоре уже действительно катил по Варшавке в сторону, противоположную городу. Поскольку ехать по прямой казалось опасным, я нырнул в темный туннель между двумя косыми заборами и оказался в царстве ухабов извилистой полупроселочной дороги. Не жалея подвески, я петлял из стороны в сторону до тех пор, пока не понял, что заплутал так хорошо, что ни один человек в здравом уме не сможет повторить моего маршрута. Ну а поскольку автомобиль у меня самый обыкновенный, каких много, без особых примет, номер они тоже вряд ли смогли разглядеть: в прошлый раз я мыл машину, если не ошибаюсь, где-то в октябре, а сейчас на улице май, - найти меня будет трудно. Так что, можно, наконец, успокоиться и решить, что мы скрылись.
Тогда я впервые с момента нашего бегства посмотрел на девушку. Она сидела, вцепившись руками в приборную панель, вся подавшись вперед, и напряженно вглядывалась в темноту, как будто вместе со мной высматривала дорогу. Черные волосы, постриженные в каре, были гладко причесаны, словно ей и не пришлось убегать от бандитов, на по-прежнему бледном лице сохранился резкий макияж.
Почувствовав мой взгляд, она повернулась ко мне, и на милых, почти детских губах появилась вымученная улыбка:
- Спасибо, - прошептала девушка, потупившись.
По видимому, она только сейчас заметила, в какой неудобной позе сидит. Она опустилась на спинку сиденья, руки упали на колени.
- Тебя куда отвести? - спросил я как мог мягче. Девушка только пожала плечами.
- Не знаю!- Выглядела она совершенно несчастной, и мне очень захотелось прижать её к себе, погладить по голове, утешить. Конечно, я не стал этого делать, зато попытался прояснить ситуацию:
- Ты где живешь-то?
Беглянка виновато посмотрела на меня:
- В Питере.
- Ничего себе! А сюда как попала? Ребята подбросили?
Девушка кивнула.
- Ну да.
- Кто они такие?
- Уроды, - неожиданно зло отчеканила моя попутчица.
Я усмехнулся:
- Ну, это я и сам понял. А от тебя-то им чего было надо?
- Не знаю, - она мрачно пожала плечами и закрыла глаза. Больше ничего объяснять пассажирка не захотела. Я допытываться не стал: профессиональная привычка лезть к человеку в душу только тогда, когда в нее пускают, заставила меня умерить свое любопытство. Захочет рассказать - расскажет сама, - решил я и прекратил свои расспросы.